Истоки успешных молодежных движений в церковной среде. Обзор руководителя Даниловцев
Православный интернет-портал “Приходы” опубликовал заметку руководителя добровольческого движения “Даниловцы” Юрия Белановского о том, как создаются в Церкви молодежные проекты, и что нужно для того, чтобы они были успешными?
Мне известны два примера успешных молодежных организаций, так или иначе связанных с Русской Православной Церковью. Это Патриарший центр духовного развития детей и молодежи и вышедшее из него добровольческое движение «Даниловцы». Я думаю, что успешность определяется, прежде всего, результативностью, долгосрочностью, низкой текучкой кадров, развитием существующих проектов и появлением новых.
Патриарший центр, начав в 1991 году с воскресной школы и нескольких сотрудников, к 2010 включал 40 проектов и примерно столько же сотрудников, десятки добровольных помощников и тысячи молодых людей, проходящих через центр ежегодно.
«Даниловцы» – общественное движение, созданное несколькими прихожанами Данилова монастыря – появились в 2008 году как одна волонтерская группа в НИИ Бурденко и несколько сотрудников. Сегодня это 25 сотрудников, около 20 волонтерских групп, сотни волонтеров, около четырех тысяч подопечных в год.
Я думаю, что эти успешные организации имеют некоторые общие принципы устройства и работы, определившие успех и развитие. Если кто-то хотел бы организовать успешную православную молодежную организацию, то желательно познакомиться и с этим опытом. Но сначала важно понять особенности того времени, откуда вышел Патриарший молодежный центр, а за ним и «Даниловцы».
Характеристика эпохи
В начале и середине 90-х годов прошлого века отношение к Церкви со стороны приходящих в нее людей можно охарактеризовать, как безграничное принятие. Благодаря советскому прошлому и гонениям Православная Церковь обрела огромный кредит доверия. Она олицетворяла нечто противоположное тоталитаризму, бесчеловечности, несвободе, казарменности. Именно Церковь стала символом нравственности и, конечно, символом освобождения от большевизма. После падения СССР Церковь предстала многим как пространство свободы, возможности стать и быть собой. Это было место воплощения веры в служение ради ближних и Христа.
Со временем, кстати, уменьшилось количество тех, для кого Церковь была открытием, возможностью, смыслом. Она стала тем, что привычно, она появилась на билбордах и в телевизоре. Уже в «нулевые» годы люди потекли как бы по течению и стали приходить просто так: не потому, что Церковь – это свобода, и не вопреки трудностям! А просто потому что Церковь есть.
В основе церковной жизни всегда стояло богослужение. Но в 90-е была одна особенность: богослужение было олицетворено каким-то конкретным священником и тем делом, что он осуществлял. Чаще всего это было восстановление храма или монастыря, но не только. И этот совместный труд очень объединял и сплачивал людей вокруг персоны священника. Это была своего рода персонифицированная идея, идея не просто труда, а служения Богу.
В то же время Церковь была пространством, где каждый приходящий, если пользоваться евангельским образом, мог искать и найти какую-то свою жемчужину. Церковь была сообществом, где каждый активный, ищущий, творческий человек, имеющий какие-то навыки, какую-то специальность или даже хобби, мог быть уверенным, что христианство – это новая форма жизни, полнота жизни, где не только его молитва и деньги, но и его деятельное участие очень значимо. Церковь не была инородной добавкой к жизни, она была пространством, где нужны личные таланты, умения и опыт. Так многое нужно было восстановить и столь о многом тогда мечталось.
Церковность была и для многих осталась новой формой жизни, где в те годы буквально бурлили или начинали развиваться целые пласты: искусство, педагогика, философия, богословие, филология, а ближе к 2000 году – и психология, и катехизация, и миссионерство.
Если человек хотел что-то делать в Церкви, помогать, найти свое служение, то свободы было хоть отбавляй. Достаточно было робкой фразы: «А можно преподавать в воскресной школе», – как открывалась дверь в класс, где вас ждали несколько десятков учеников и столько же родителей.
Очевидным фактом, вернее, установкой пришедших в церковь было убеждение, что служение Христу и Церкви воплотимо и ощутимо в очень разных и очень доступных вещах, начиная от помощи на стройке, продолжая работой в воскресной школе или в церковном приюте, заканчивая семинарами о науке и религии. И при этом, несмотря на разность служений и многочисленность людей, ярко чувствовалась цельность пространства, было ощущение, что все связано, что каждый по отдельности и все вместе важны.
Главные принципы тех лет – «ради чего-то» и «вместе с кем-то». Церковность тогда становилась «частью тебя» или лучше «воплощением себя». Было ясное чувство единства, но и многообразия. Это было что-то живое, настоящее.
Человек в пространстве Церкви мог обрести не только что-то одно и одинаковое для всех. Каждый обретал все пространство целиком, оно становилось его домом, и там он находил свои жемчужины, что-то дорогое именно ему. Находил «вместе с кем-то». Иными словами, обретал общность единомышленников. И именно это дало всплеск творчества и инициатив 90-х и «нулевых» на фоне почти полной безресурсности.
Тема «против кого дружим», ополченность против «еретиков», «обновленцев», «либералов», «пятой колонны» и т.п., хоть и встречалась (и, порой, яркая и скандальная), но не была определяющей, не была мейнстримом. Человек мог годами жить христианством, работать, скажем, в воскресной школе и не чувствовать влияния воинственной тональности.
Церковноначалие в те годы могло нагружать и нагружало ответственностью активных священников, мирян, прихожан, то есть ставило задачи, давало поручения. Но при этом как правило, не ограничивало свободу.
Так был соблюден важный принцип делегирования ответственности: она переходит от начальства к подчиненным или с ресурсами, и тогда можно требовать заранее ожидаемый результат, или со свободой, и тогда приходится принимать то, что получилось.
О молодежном центре
Почему молодежный центр при Даниловом монастыре стал возможен? Почему он стал одним из немногих православных центров для молодежи? Прежде всего, потому, что была предложена персонифицированная идея. Будущий руководитель центра, а в начале 90-х – руководитель службы катехизации не только предложил дело и смысл, но и стал лидером для православных молодых людей. Он не был обременен ничем другим – ни стройкой, ни всепоглощающим добыванием денег. Он вместе со своими помощниками и со-трудниками делал свое дело!
В Молодежном центре каждый находил себя и реализовывал. Был спектр возможностей в единстве, в целостности. Главная находка центра, вернее, его руководителя – в том, что общность людей не была общиной. Община оставалась в храме, точнее, в храмах. Многие сотрудники и добровольные помощники руководителя были из разных приходов Москвы. От них не требовалось переходить в монастырь и подчиняться монастырскому духовнику. Молодежный центр был и остается пространством и общностью служения.
У Молодежного центра изначально не было стратегического плана. Приходящие не встраивались в большой механизм, как винтики, а находили и воплощали то дорогое, что лично им было под силу, «по размеру». Центр рос и развивался вокруг инициатив молодежи. При Даниловом монастыре по-настоящему давали столько свободы, сколько человек мог унести. И при этом поддерживали ресурсами и даже зарплатой и полномочиями. Это было пространство доверия и созревания людей, в том числе и в свою профессиональную меру. Последнее очень важно! И это опять же огромная заслуга руководителя Центра.
Человек, пришедший на лекции по основам вероучения, знал, что, кроме обучения, для него были и открыты и очевидны многие возможности: к примеру, быть певчим в молодежном хоре, вожатым в детском лагере «Звезда Вифлеема», добровольным работником в движении «РеставросЪ». Ему предлагалось обучение на миссионера или катехизатора в Школе молодежного служения или творческое участие в клубе «Мелос». С другой стороны, скажем, кандидаты в вожатые для детского лагеря тоже попадали в пространство Молодежного центра и, если не подходили для работы с детьми, то могли найти себя в чем-то другом. И даже если кто-то, поработав вожатым, решил отдохнуть, то в этом же пространстве Центра он мог найти свою очередную жемчужину.
При Даниловом монастыре ничто ничему и никто никому не противопоставлялось. Это было единством в многообразии и многообразие в единстве. Главным и объединяющим для всех было служение. Это было пространство инициатив и профессионалов.
Я думаю, что ключевую роль сыграло сочетание нескольких вещей. Во-первых, широты выбора служения и единства общего пространства. Центр – это десятки возможностей проявить и найти себя под одной крышей. И, во-вторых, это наличие свободы, сколько можно унести, при условии инициатив и ответственном желании их реализовать, конечно. Все это давало возможность активной молодежи дышать полной грудью.
Безусловно, служение – это не только быть «свободным художником», но и бюджет и административная работа. Но, прежде всего, служение – это свобода и принятие, а потом уже согласования, планирование и т.д. Безусловно, ни в одной организации нельзя обойтись без формальностей. И они были и есть. Административная структура, финансы, отчеты, поручения – все это органично дополняло и укрепляло существующее пространство, а не разрушало его и не высасывало из него соки.
Была и третья важная особенность. В молодежном центре вопрос веры (личной религиозности), как чего-то общего и одинакового для всех, не стоял. Для руководства центра достаточно, что сотрудники, и активисты, и молодежь – православные христиане, те, кто доверяет Христу и Церкви. Не было единого шаблона веры и единого шаблона церковного поведения.
Иными словами, вопрос веры не был определяющим. Конечно, для каждого конкретного христианина он первичен. Но Центр был и остается, прежде всего, местом доверия и принятия друг друга.
С точки зрения вопросов веры и осмысления веры Молодежный центр при Даниловом монастыре не давал жесткой преемственности учительства и ученичества. Именно поэтому, я уверен, в нем избежали гуруизма и сектантства.
У нас внутри часто бывали споры о вере, о Православии, о разных взглядах. У нас были люди более консервативные и более либеральные. Но самое ценное – в том, что люди умели и умеют доверять друг другу, Богу и руководству монастыря. Они не строили общего единого сообщества веры, не строили свою новую общину или секту. Они во главе с руководителем молодежного центра строили общее пространство христианского служения и работы.
Молодежный центр со временем развивался и сегментировался, но он дал возможность людям быть в педагогическом, в ненасильственном пространстве – почти идеальном, где высшие цели и смыслы притягивают человека, а не толкают. Где люди созревают и раскрываются, как цветы из бутона. И в этом пространстве выросло в профессиональном плане много людей. Не в плане личных отношений с Богом, тут у каждого своя мера и свои отношения. Речь о миссионерах, катехизаторах, педагогах и психологах.
Источник: http://prichody.ru/aktualniye-voprosy/21400/