Интервью с руководителем Даниловцев: о движении и социальном волонтерстве
На сайте электронного журнала о благотворительности “Филантроп” опубликовано интервью с руководителем Добровольческого движения «Даниловцы» Юрием Белановским.
Россия пока еще кардинально отличается от Запада, где волонтерит каждый второй. Однако лед между обществом и социальными проблемами методично растапливается. О том, как «Даниловцы» стали экспертным сообществом, о растущей популярности волонтерства даже в условиях отсутствия рекламы, а также плюсах кризиса размышляет руководитель Добровольческого движения «Даниловцы» Юрий Белановский.
— Какие тенденции наблюдаются в волонтерской сфере со времени основания этого движения в России?
— Главная тенденция этих лет – лед между обществом и социальными проблемами сломан. Одно из советских наследий таково: общество привыкло жить так, что есть социальные проблемы и есть государство. В советское время у людей не было никакой возможности влиять на решение социальных проблем. В личном порядке ты мог дать денег соседке или починить кран, но создать группу людей, которая починит кран, ты не мог по определению. И несколько поколений людей выросли с пониманием, что социальные проблемы — это одна история, а их жизнь – совсем другая. Этот стереотип на данный момент cломан.
Общество осознало, что волонтеры – реальная сила
— Общество начало «доверять деньгами» благодаря фонду «Подари жизнь». Кто бы мне что ни говорил, но именно со времени основания этого фонда люди начали нести в благотворительность свои копеечки. Этот фонд доказал, что миллионы рублей могут быть потрачены так, что вы заходите на сайт и видите все до копейки. Сегодня, после трагедии в Крымске, после Олимпиады, общество поняло, что волонтеры могут влиять на многие вещи. Люди осознали, что результат будет не только, если они дадут денег, но и если они поучаствуют своими силами.
— Кто из публичных людей идёт в волонтерство?
— Известные люди давно идут в фонды, и это очень важно и хорошо. Но пока не приходят в волонтерские организации. Эта сфера для них почему-то не столь захватывающая.
Волонтерство все более популярно даже без рекламы
— Я могу по пальцам перечислить волонтерские организации Москвы. Одна из самых мощных и структурированных – это «Клуб волонтеров». Серьезная организация и «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Мы с ними дружим, все друг друга знаем. Очень большой волонтерский корпус – это «Милосердие», а также «Старость в радость» — единственная организация, помогающая старикам. У нас сейчас процесс накопления опыта, общество готово, мы это видим. В частности, у «Даниловцев» сейчас нет рекламы, а волонтеры идут.
— Это в Москве происходит или в регионах?
— В крупных городах. А в регионах пока застой. В европейских странах этого льда не было никогда, там волонтерство как бы в природе. Общественные проблемы – это проблемы каждого из них. А у нас в регионах как? Допустим, городок в 15 тысяч населения. Маленькое сообщество, которое чувствует в себе силы что-то менять. Когда я провожу свои тренинги, у меня есть такое упражнение. Я говорю: «Напишите на бумажке, что вас не устраивает в окружающей жизни». Собираю ответы. А потом, «что готовы сделать сами буквально завтра?». В итоге получается, например, лифты грязные, но никто не хочет их мыть. Хотят, допустим, приют для собак сделать. Чем меньше город, тем ярче несовпадение желаний и возможностей. На 15 миллионов населения Москвы приходится тысяч 15 социальных волонтеров. Одна десятая процента москвичей — активные в социальной теме люди. И все они хотят чего-то разного.
— Что хотелось бы изменить в этом году по сравнению с прошлым?
— Каждый наш год непростой прежде всего по ресурсам, мы постоянно с большим трудом делаем выбор: тратить ли силы и средства наших благотворителей и жертвователей на обеспечение стабильной работы в существующих волонтерских направлениях или всё-таки где-то что-то отщипнуть и попытаться перераспределить, чтобы вложиться в развитие. Это наша извечная внутренняя проблема.
В прошлом году мы приняли непростое внутреннее решение: не создавать новые направления, а трудиться над тем, чтобы уже созданные группы работали стабильно и ответственно. Некогда мы вывели такую аксиому: всеми силами поддерживать те учреждения и наших подопечных, к которым мы уже пришли.
Главный дефицит – люди, способные управлять группой
— В этом году у нас сохраняется тот же приоритет, мы не проявляем активность в поиске новых направлений, но понимаем, что отказать желающим при определенных условиях не можем. В прошлом году не появилось ни одной новой волонтерской группы, но мы смогли обеспечить стабильную и плодотворную работу 18 прежних. В позапрошлом их появилось сразу несколько. За последний месяц к нам поступило шесть заявок.
Условием выполнения просьбы о помощи является наличие ответственного лица, готового взять на себя труд по созданию группы. Если к нам приходит женщина и говорит: «У меня под окнами детский дом, не хотите ли вы туда ходить?». Мы отвечаем: «Хотим, но не будем, потому что у нас некому это направление организовать». А на днях позвонила девушка и говорит, что проходила учебную практику в детском доме-интернате, хочет стать там волонтером и запустить волонтерскую группу. Для нас эта ситуация — рабочая, она придет на встречу, будем обсуждать. Итак, задачи этого года – сохранить существующие направления и поставить на ноги новые.
«Даниловцы» стали экспертным сообществом
— Важное отличие этого года состоит и в том, что мы решили выступить в Московском регионе как эксперты по организации волонтерской деятельности. Все наши программы и возможности по этой теме мы объединили в один большой проект и назвали его «Школа социального волонтерства». Школа – это не только учебные семинары для новичков, но и все, что связано с профессиональной экспертной деятельностью. Это и методическая работа, когда люди делятся опытом, и обучение новичков и бывалых волонтеров, и психологическая поддержка, и обучение сотрудников некоммерческих организаций. Спектр большой, мы созрели до того, чтобы предстать как экспертное сообщество.
Заграничный опыт – опыт другой планеты
— Планируем ли мы приглашать иностранных экспертов в «Школу социального волонтерства»? Честно говоря, весь заграничный опыт, который мне знаком по каким-то рассказам и публикациям – это опыт другой планеты. Его очень трудно понять. В той или иной мере может быть полезен опыт христиан Запада. Он хоть как-то понятен, близок. У нас по их примеру запустилась группа помощи бездомным. Подобным занимается известная итальянская католическая Община святого Эгидия (Comunita’ di Sant’Egidio), в которой побывали в гостях все, начиная от, если не ошибаюсь, нашего Патриарха, когда он был еще митрополитом, и заканчивая остальными деятелями Церкви. Глава Церковного отдела по благотворительности епископ Пантелеимон бывал там несколько раз. Там все очень гостеприимны, они работают с бездомными, это мощная религиозная община.
В Европе у людей другой менталитет. Они имеют то, что у нас было утрачено за советское время. Я не знаю людей, которые имели бы что-то подобное. У нас больше производственный подход, а у них как-то изнутри это произрастает: «не могу не волонтерить». Они подходят к этому не по принципу «полчаса в неделю», как у нас: там люди берут огромную ответственность за целые неимоверные области и проекты, не получая при этом ни копейки. Человек может быть волонтером-руководителем огромного приюта для стариков.
Там человек знает, что настанет время ехать куда-нибудь в Мозамбик
— Я думаю, более высокий материальный уровень Запада сказывается, но не играет решающую роль. Уверен, что насильственная советская коллективизация, приоритет темы включенности в производство просто убили что-то важное и живое в людях. Советский союз как напалмом выжег какую-то составляющую души. Это конечно не в материальном смысле, а в духовном и философском. Один из примеров: приезжала барышня из Франции, тоже из католической общины. Они там, как только совершеннолетними становятся, ездят на год-два-три куда-нибудь в Африку. И когда у нее спрашивали: а чего вы туда ездите? Она отвечала: «А у нас все ездят». То есть это не вопрос. Просто человек живет и знает, что придет время ехать в Мозамбик. А им, насколько я помню, оплачивают только дорогу и дают какие-то скромные деньги на первое время. Дают явки и пароли, адреса знакомых. Дальше человек должен сам найти работу, а параллельно устроиться в какую-нибудь больницу или школу, во что-то социально значимое. Но он должен сам себя обеспечивать! И он там живет два года в этом Мозамбике, служит Богу и людям.
Если говорить профессионально, в России не развито ничего
— Мои оценки субъективны, и многие со мной спорят, но я считаю, что у нас в серьезном смысле, если говорить профессионально, не развито ничего. Современное социальное волонтерство в России — это даже не капля в море. Как можно сравнить опыт стран, где волонтерство в больницах – это многолетняя история? Больницы там не бывают без волонтеров. Волонтер – это такой же равноправный участник медицинского процесса, как и любой другой человек — в области своей компетенции, конечно. Просто он не получает за это деньги. В России это пока еще чуть ли не разовые попытки прийти в больницу помочь персоналу. Или более популярные у молодежи игры с детьми. Это важная стадия развития добровольчества — накопление опыта, профессионализация. Но это только начало пути.
Кризис на волонтерство может повлиять положительно
— Для многих значимо делать что-то доброе, даже если уровень жизни немного упал. Количество пожертвований тоже падает, но для известных фондов это незначительно. Социальная активность повышается. На волонтерстве кризис пока почти не сказался, но можно предположить, что скажется положительно. Например, в силу сокращения люди приобретают свободное время, готовы помогать. А в силу кризиса (это очень яркая тенденция) от государства идет запрос к госучреждениям на то, чтобы экономить бюджет и привлекать волонтеров. Эта тема где-то популяризируется, где-то провозглашается, становится интересной — идет в массы.