Чем мы можем навредить нашим подопечным? Реплика об опыте движения «Даниловцы»

Этот видеоролик мог бы стать самым коротким за всю историю проекта “Человек – человеку” и состоять из одного слова: НИЧЕМ. Или, если дополнить – абсолютно ничем. Однако есть ряд нюансов, на которые пытливый волонтер может обратить внимание… Рассказывает Андрей Мещеринов, координатор по сопровождению волонтеров Добровольческого движения «Даниловцы».

Смотрите видео или читайте текстовую расшифровку:

Ответ на вопрос “Чем я могу навредить своему подопечному ребенку во время творческих занятий?” мог бы быть очень коротким и состоять из одного слова: “Ничем”. Если все организовано правильно, то волонтер не может навредить. Это очень важно понять нам всем, чтобы не переживать лишнего.

Работа волонтеров в больницах, а чаще всего это организация досуга детей, творческие занятия организована так, чтобы соблюдалась техника безопасности. Мы запускаем любые процессы в подшефных учреждениях исходя из специфики учреждений (это больница, детский дом, приют и т.д.), из специфики самих детей (их диагнозов, например, и т.д.). И все, что там происходит – оно уже безопасно физически для наших подопечных. Несчастные случаи, ошибки могут быть везде, но это не то, что мы можем проконтролировать.

Если говорить о моральном вреде, то на самом деле психика ребенка и психика подростка, несмотря на кажущуюся хрупкость, очень сильна и очень вынослива. Поэтому, если Вы не делаете намеренно какой-то нехорошей вещи, то вреда Вы принести не можете. И все же, не смотря на такую исходную позицию, есть некоторые моменты, которые важно знать и понимать, чтобы отношения с подопечными были позитивными и конструктивными и для них для волонтеров.

Оценка и сравнение: это то, что может каким-то образом вредить. Если мы оцениваем и сравниваем, например, работу ребенка с работой сидящего рядом, или сравниваем задачу и получающийся результат, или мы имеем какого-то любимчика, нахваливаем какого-то ребенка, а рядом сидящий другой ребенок может чувствовать себя немножечко неполноценным. У нас есть координаторы и волонтеры, у которых хватает сердечной щедрости и восхищения на каждого ребенка. Они восхищаются совершенно искренне абсолютно всеми: тогда восхищение, действительно, кроме хорошего нести ничего не может. В-принципе, если Вы выбираете любимчика, такая опасность есть.

Запускать конкуренцию в коллективе, если это не специальная педагогическая задача и если она не подготовлена, может быть опасно.  Это может травмировать тех, кто оказался в аутсайдерах. С другой стороны, если соревнуются две команды, то здесь очень важно найти человека, из-за которого, например, что-то не получается, дать пройти волне обвинений и претензий, а потом дать понять, что без этого человека команда все равно выиграть не сможет. Мы должны принять тот темп и те возможности, которые есть именно у того человека, который самый слабый из нас, и после этого команда может не только выполнить задание, но даже выиграть. Таким образом, вроде бы кажущееся какое-то препятствие, когда человек “получает тумаки” от тех, с кем он вместе в команде, и даже сильно раздражает нас, ведущих этой игры, может привести к доброму результату и стать таким достижением, что и участники и команда получат новый опыт. И действительно, часто ребята, у которых в команде все получается, они, с десятого раза проходя какое-то испытание, начинают уже ошибаться, а те люди в команде, что чего-то “не умеют”, – они мобилизуются, и именно эта команда выигрывает.

Завышенные ожидания от ребенка, морализм и любого рода психологические эксперименты также могут приносить вред.

Интерпретации поведения и попытки «исправить» человека могут быть опасными. Если мы профессионалы и занимаемся арт-терапией или психотерапией, то даже в этом случае ребенок не наш пациент и мы не можем вторгаться в его жизнь. Мы можем лишь обратить на что-то внимание. Если же мы просто волонтеры, то попытки «исправить» могут кончиться плохо.  Например, мы наблюдаем за ребенком, видим, что он рисует или делает, или говорит. У нас может рождаться некоторая гипотеза: “Что это может быть, какова причина, и каким образом мы можем повлиять на эту ситуацию?” Если мы просто говорим: “Друг мой, а отчего это на рисунке, у твоего человека нет ушей, – он чего-то не хочет слышать?” – мы не навредим человеку. Если мы поймем, что это что-то значит, мы об этом прочитаем, начнем допытываться, начнем выводить ребенка на чистую воду, – вот здесь мы можем принести вред, может быть даже очень большой. Может “сдетонировать” какое-то психосоматическое заболевание, может “сдетонировать” какая-то травма.

Но если мы просто были внимательны и указали на что-то ребенку – это хорошо. Бывает, что в своем личном домике, который слепил или склеил ребенок в детском доме, может не быть ни окон, ни дверей: наконец-то он нашел пространство, в которое он может забраться, и его там никто не тронет. И это совершенно замечательно. Только не нужно задавать вопросы: “Почему? Зачем? Хорошо бы, чтобы двери и окна там оказались?” Если Вы это заметили, Вы бы просто сказали: “Друг мой, а через что ж туда гости войдут?” – и поняли, что это тема, на которую ребенок не хочет разговаривать, то не дожимайте, идите дальше.

Мы можем “перегревом” атмосферы, излишним возбуждением, также, в общем-то, принести какой-то вред. После того, как мы провели какую-то шумную игру, желательно детей успокоить. Дать им время и ждать от них быстрого переключения. Если у нас какая-то “движуха” произошла в игровой – не надо начинать проветривать, пока дети из комнаты не ушли.

Не стоит задавать каких-то личных глубоких вопросов. Не стоит и быть отстранённым. Мы можем травмировать нашего подопечного, если мы никак не реагируем на то, что он нам рассказывает. Иногда наши границы проверяются на прочность, иногда ребенок делится каким-то болезненным переживанием, на которое мы не знаем, как отреагировать. Для того, чтобы не оставить ощущение “неуслышанности” у нашего подопечного, мы можем просто сказать: “Слушай, вот ты мне сейчас рассказал, – я прям даже не знаю, как на это отреагировать, но мне как-то жутковато от этой истории”. И можно смело идти дальше.

Если мы чувствуем, что каким-то образом проверяются наши границы, мы можем наносить некоторый ущерб нашему подопечному, разрешая делать с собой, со своими вещами, с другими волонтерами – все что угодно: “ребенок несчастненький и руки у него в пластилине, но пусть трогает и пачкает мою белую кофту”. Мы таким образом размываем границы нашего подопечного, мы не учим его организоваться, мы не учим его обрести собственные границы, проявить уважение к другому человеку. В чем здесь может быть опасность – не в том, что это будет какая-то моральная травма, нет: просто от кого-то другого из своих сверстников он может получить за это в лоб. И мы можем показать ребенку, что это неприятно, и сказать, что не надо так делать ни с кем другим: не надо ни на кого выливать воду из под красок, не надо никого разрисовать красками, не надо бить и толкать. У нас был совершенно замечательный волонтер, который один раз пришел специально в белой рубашке и разрешил себя раскрасить: это совершенно замечательно. Но если Вы пришли в вещи, которая Вам дорога, Вы разрешаете делать с ней все, что угодно, – Вы таким образом тоже наносите некоторый ущерб Вашему подопечному.

А если суммировать все сказанное – то не стоит бояться: если Вы совершили ошибку, это нормально, и не бойтесь ее совершить: Вы ее обязательно совершите, и она не принесет вреда Вашему подопечному.

Материал подготовлен в рамках “Человек – человеку” – просветительского проекта Школы социального волонтерства в формате видео-блогов.