Наши волонтеры так раскрывают детей, как, наверно, никто! Интервью координатора Даниловцев в ДДИ 28
— Расскажи сначала про ваших детей.
— В нашем ДДИ живут дети в возрасте от 9 до 21 года. Самая старшая девочка младше меня на четыре дня. Практически у всех есть нарушение опорно-двигательного аппарата, много колясочников. А некоторые дети, к тому же, еще и неговорящие.
— Как ты стал волонтером именно в ДДИ?
— Я был в лагере на Валдае, который устраивал Центр лечебной педагогики в прошлом году. И там меня пригласили пойти волонтером в этот ДДИ с прицелом, что потом я там возглавлю группу.
В сентябре я пришел в ДДИ, прошел Школу Координаторов, и с января я туда уже хожу в качестве координатора.
— Ясно, то есть дети с какими-то отклонениями тебя не пугают.
— Да. Я прошел через такой период: мне в детстве было очень тяжело находиться рядом с такими детьми. Я очень их боялся всегда и хватался за мамину юбку. Не знаю, что это было, но это прошло. И мне теперь комфортно с любыми детьми.
— Какое у тебя было первое впечатление от этого детдома?
— Когда я туда пришел, то увидел отличное учреждение с хорошим двором и с очень радушным персоналом. Дети очень ухоженные, окружены заботой (ну, нянечки, конечно, разные бывают, кто-то может и жестко себя по-вести). Когда мы везем ребенка по коридору и встречаем воспитательницу, она его целует в лоб, гладит по головке и идет дальше. И вот так несколько раз может произойти, пока мы идем.
— И возникает вопрос: «А зачем я там? Кому я там нужен?»
— У меня никогда не было такого острого желания прийти и помогать. Спасти кого-то. Я знал, что есть детские дома, и как-то этим все и ограничивалось. Но я попал в этот ДДИ, прижился, он вошел в мой распорядок жизни, в мой график, я хожу и… и мне просто хорошо. Я остаюсь надолго там, где мне комфортно. А мне комфортно с моими волонтерами, с моими детьми. Я как-то настроился на их волну. Вот поэтому я там.
— Что тебе дала Школа координаторов?
— Конечно, обычно все идет не по плану, и в процессе посещения всегда приходится импровизировать. Но Школа дала систему. Я понял, что это за процесс — собеседование, процесс принятия волонтеров в группу, как реагировать на различные поведения подопечных. В этом Школа помогла, потому что мы на занятиях примеряли на себя роли и воспитанников, и волонтеров. И можно было с разных сторон на процесс посмотреть и как-то его лучше понять.
— Что за волонтеры к вам ходят? Будущие психологи?
— Нет-нет, психолог — только одна девочка, которая с исторического факультета переводится сейчас на психологический. А все остальные не имеют никакого отношения ни к какой психологической практике. И даже никто не работает с детьми. Одна молодая женщина — Светлана — работает на почте, например. Она очень активная. Другая занимается каким-то маркетингом, третья — инженер.
— И как такие разные люди налаживают контакт с детьми, у которых нарушение речи, которые не ходят?
— Зависит от волонтера, и некоторые так раскрывают ребенка, как его никто не может раскрыть. Например, вот эта Света очень здорово нашла контакт с девочкой Катей. Катя неречевая, но при этом очень сообразительная. И если что-то ее увлекает, она очень хорошо это делает. У нее достаточно хорошо развита моторика, и Света постоянно что-то такое придумывает, что ей очень созвучно. И они всегда здорово проводят время и что-то вместе делают.
Мы делаем каждый раз какой-то общий мастер-класс, в контексте которого можно что-то свое придумать. И всегда то, что они придумывают, мне больше всего нравится. Если мы лепим из соленого теста, они слепят из него пирожки с начинкой или что-то совершенно невообразимое, и это во мне всегда очень отзывается.
Есть другая девочка-волонтер, Юля. Когда она пришла первый раз, я ее отправил к другой неречевой девочке, которую мы тогда решили тоже взять в первый раз. Это взрослая девушка, но выглядит, как 12-летний ребенок. Ее тоже зовут Катя, она не говорит, ведет себя достаточно замкнуто и на контакт не идет. И вот они пошли гулять, и Юля наладила с ней какой-то тактильный контакт, что-то ей пела, говорила, в «ладушки» научила играть. И теперь они каждый раз вместе гуляют. Они отъезжают отдельно на какую-то другую скамеечку, а Юля такой человек — ей не нужен второй собеседник. Она сама о чем-то говорит, говорит — именно то, что Кате и надо. Потом они мнут какой-то пакет: Кате нравится шуршать, перелистывать страницы книг. Когда я пробовал к ней подойти и что-то сделать, она меня не приняла. А вот Юля поняла ее сразу, и из раза в раз их связь все прочнее становится.
— А ты что сам там делаешь?
— Есть там девочка Диана, колясочница, она меня всегда просит писать открытки воспитательницам. Зовет меня поработать в качестве машиниста. Она диктует, а я ей пишу.
Еще мне комфортно с Даней. Такой огромный парень, он тоже колясочник, но у него такие широкие плечи, сильные руки. И ему очень сложно концентрировать внимание на происходящем, но мы тренировались, тренировались, и сейчас он уже выдерживает целое занятие, не теряя концентрации. Да и просто мне с ним хорошо, весело, я шучу с ним все время.
— А из опыта ЦЛП ты что-то применяешь?
— Поскольку у них всех проблемы с моторикой, то я применяю какие-то сенсорные вещи. Мы делали там неньютоновскую жидкость, приносили материалы с разной текстурой, чтобы можно было их помять, потому что они очень любят мять, лепить, и их моторика это очень хорошо позволяет. У них получается.
А раньше у нас период был бумажных изделий: оригами, аппликации. Но мы стараемся детям кругозор расширять. У нас, например, есть девочка Ира, она уже большая. И она очень хочет стать медсестрой. Мы для нее каждый раз приносим всякие шприцы, бинты, устраиваем курсы первой помощи, и она там всех бинтует — волонтеров и детей, которые захотят. Рисуем ей руку из бумаги, в которую она делает уколы…
— Какие волонтеры нужны в твоей группе?
— Наверное, главное пожелание к волонтеру, вне зависимости от его пола, расы и вероисповедания — это регулярность, стабильность. Потому что когда волонтер долгое время работает с каким-то ребенком, то скорость прогресса этого ребенка многократно возрастает. Тогда волонтеру не приходится каждый раз заново знакомиться, находить какие-то точки общие. Ты приходишь и уже знаешь, что ты делал в прошлый раз и что будешь делать сегодня. И это гораздо более эффективно, чем если волонтер приходит раз, а потом уже только через месяц. Вот мне бы хотелось стабильных волонтеров, а уж по темпераменту мы подберем ребенка, который был бы человеку близок.
— То есть если волонтер будет ходить стабильно, то он увидит прогресс у ребенка?
— Да, потому что ямы, которые он выкапывает над кладом, он же может и засыпать обратно. И чем дольше не ходит человек, тем быстрее все возвращается на прежний уровень.
Всеволод Голенков — координатор группы Добровольческого движения «Даниловцы» в Детском доме-интернате № 28.
Беседовала Анастасия Кузина — журналист, пресс- секретарь ДД «Даниловцы».